Мой пёс, Блейк, в детстве рос во дворе с двумя кошками (кошаками, если точно). Не сказать, что меж ними была идиллия, но гиперактивный щенок доставлял массу хлопот стареющим котам и они, по мере его взросления, старались держаться от него подальше — он мог играючи больно наступить на хвост или на лапу, примять их, но для него это была безобидная игра и кошаки, в принципе, это понимали — никогда всерьёз на него не сердились. Но вот их не стало, а мой пёсик по прежнему воспринимал кошек как партнёров по играм. Но это были уже другие кошки, чужие, которые не знали его щенком и когда он бежал к ним поиграть, выпускали когти. Один поцарапанный нос, потом второй, потом ухо — мой пёс начинал сердиться и выпускать в ответ внутреннего зверя. Сначала — просто кусать агрессоров, потом, в пылу драки, когда проливалась кровь — уже начиналась битва до победы. У собак есть врождённые приёмы, которые они не пускают в ход без надобности — например, сломать хребет, изрядно тряхнув соперника из стороны в сторону. Одна «злая» кошка погибла, потом другая. Каждая оставляла ему шрамы, иначе бы механизм не включался, но потом уже само родовое понятие «кошка» стало синонимом непонятной агрессии, незаслуженной боли и предательства со стороны когда-то бывших друзей и партнёров по играм.
Моё отношение к женщинам в какой-то степени похоже на описанную ситуацию. Женщины — мать, тётки и бабки всегда ассоциировались с лаской и безопасностью, но потом с ними что-то приключилось, причём не просто с новыми женщинами, но и с некоторыми из тех, кто раньше вроде как любили… А дальше больше — если меня кто и сдавал ментам, когда меня «принимали» на дому, то это были они, если кто подавал на меня в розыск за якобы не уплаченные алименты, то — они же, трижды бабы нанимали бандитов (один раз — разбитая губа, второй — пистолет у виска, третий — ограбление в моей же гостинице), дамы трижды лишали меня крова над головой (в моей же бывшей квартире, в московском жилье и в отцовском доме), они же несколько раз подставляли меня по работе (уводили созданные мною проекты — трижды, подсиживали на должности — столько же), а уж сколько раз гадили по-мелкому — не сосчитать.
А мужики? Постараюсь быть объективным и вспомнить все беды от этих подлецов… Кражи, грабежи, мордобои, кидалово на бабки, использование в корыстных целях — это да. Но, согласитесь, это всё как-то меркнет в сравнение с женской изобретательностью, описанной выше, поскольку чем выше ожидания от позитивных предположений, тем больнее негативный результат. Боль. Она сподвигла моего Блейка на изменение схемы поведения и высвободила инстинкты. Думаю, боль эта была не столько физической, сколько душевной — ведь после множества драк (и сопутствовавших им шрамов) с собаками он сейчас не кидается уничтожать собак, только кошек. Боль от предательства тех, кого раньше любил и кому доверял.

Вообще, зоопсихология — это очень надуманный термин, ведь что в человеческой психологии есть от человеческой, а что — от зоо-составляющей никто не знает.

Но вот что интересно. Чем меньше в человеке того, что мы называем «человеческим», тем больше он зависит от физиологии животной. Поясню: чем меньше конкретная сволочь восприимчива к боли душевной (своей нет, поэтому и чужую не понимаем), тем больше зависима от боли физической. Не замечали? Я — да. Это как с крокодиловыми слезами — крокодилы «плачут» от того, что большие куски пищи давят на челюсти (и на слёзные железы) изнутри, причиняя физическую боль. Это не плач по жертве, это плач от собственной боли. У меня есть любимые зоологические объекты, о которых я много пишу — это моя собака и моя старчески-маразмирующая мать. Да, Блейк иногда скулит, прищемив лапу, но вот выл и скулил не от боли он дважды — когда меня впервые положили в больницу и когда я привязал его к забору, загружая вещи в машину при переезде — тогда он думал, что я его бросил. А я впервые услышал душераздирающий вой моей матери три года назад — она реально (а не притворно) плакала и выла… от судороги, которая свела ей ногу. Никогда раньше и никогда позже я подобного не наблюдал. А потому… чем меньше человек — человек, и чем больше он физиологичен, тем более он склонен к болевой дрессуре. Такую применяют испокон веков в цирках — там некогда сюсюкать с зоологическими объектами и к минимуму сахара там добавляют максимум физической боли от штуцеров, плёток и пик. Чем более тупо и чёрство существо, тем более к нему приложима физическая сила и боль. Это они понимают лучше.
У меня у самого в последнее время случилось много боли — и душевной, и физической, я несколько изменился за последние три года и результат — я больше не хочу быть «терпилой», жертвой, бессловесным приёмником боли, я созрел, чтобы стать её транслятором. Дрессировщиком злобных тварей с кнутом. И на пряниках тоже сэкономлю. Уже пакую штуцеры в свою цирковую кибитку.

Метки: Блейк, женщины, психология, твари

Запись опубликована 22.03.2017 в 01:21 и размещена в рубрике Мысли вслух. Вы можете следить за обсуждением этой записи с помощью ленты RSS 2.0. Можно оставить комментарий или сделать обратную ссылку с вашего сайта.