В фильме «Сердце дракона» есть кадр, когда дракон прячется в пещеру, проходя сквозь водопад и виден только уползающий через струи воды хвост. Я всегда вспоминаю этот кадр, когда выпускаю на улицу свою комнатную собачку — приходится держать дверь открытой (а снаружи задувает морозный воздух) до тех пор, пока туда не пройдёт вся комнатная собачка с таким же длинным хвостом.
А сегодня у нас случился конфликт при входе в дом с прогулки — Блейк хотел пронести в зубах запрещённый в доме мяч. Я его не пускал с мячом, он его выплёвывал, но, как только я открывал дверь, хватал его снова. И так пять раз. Мы упрямые. Но, увы, оба — в конце концов я зашёл и оставил его снаружи. Прошло пять минут, я открыл дверь — там снова морда с мячом. Только через 15 минут пёс замёрз и сдался — начал поскуливать, стоя на задних лапах и заглядывая в окно.
Почему нельзя с мячом? Потому что комнатная собачка с ним играет. Падают цветочные горшки, стулья, мебель, сгребаются ковры, а я каждые пять минут вынужден лезть под кровать, чтобы достать оттуда закатившийся мячик, а меня в этот момент дубасит по заднице виляющий драконий хвост моей комнатной собачки.

Он уже наступил (как минимум у нас).
Блейк неравнодушен к фейерверкам — я думал, что они его пугают, потому что он начинает лаять, но, видимо, наоборот — даже в мороз 22 градуса он вылетел лаять на улицу, а когда я наконец загнал его обратно, он услышал новые хлопки и снова начал проситься на улицу. Просто пиротехнический маньяк какой-то! И я его понимаю — там хоть что-то происходит — сколько можно пялиться на мою бородатую рожу в четырёх стенах, любой свихнётся. В год козы мы задрали козу, надо, чтобы в год обезьяны ни один примат не пострадал (это я о себе).
Всех с наступившим!

Я уже перестал было удивляться всеядности своего пса — после квашеной капусты у меня упала планка — но в день приезда гостей я готовил голубцы и осталось несколько варёных капустных листов… Ну, вы поняли, да? Он их сожрал! За столом рассказал об этом гостям, чуть позже рассказал про его дикую страсть убийцы ко всему, что шевелится и чуть меньше по размерам. «Не удивительно,» — сказали мне, — «Ты же его капустой кормишь!».
Но вчера я нашёл-таки нечто, что Блейк отказался есть! Это были мандаринные корки! Ура!
Я же сибаритствую — по утрам уже не хочется каш, сегодня приготовил крем-суп креси из моркови, а на обед (он же ужин) — гуйяш (мне привезли помидоры и это было первое, что я стал из них готовить!). Вот думаю чем порадовать себя на Новый Год, но на ум идут только «деликатесы» из помидоров: салат из помидоров, помидоры, фаршированные сыром, чахохбили, снова салат из помидоров…

Вслед за сырным идёт день «хлебный». Пёк французский хлеб второй раз и получился он совершенно обалденным! Слегка больше подогрел замешанное тесто, чуть подольше дал ему отстояться (1,5 часа), выложил не двумя, а тремя батонами (переложив фольгой) — хлеб получился совсем как французский багет — с хрустящей корочкой и воздушный внутри. И я понял почему французы признают только горячий хлеб (поэтому его производят не хлебокомбинаты, а множество маленьких пекарен в шаговой доступности) — отломив кусочек на пробу, я забыл и про пироги, стоящие в духовке, и про всё остальное — слопал половину батона (вместе с Блейком, правда, но ему всё нравится). Конечно, к каждому обеду и ужину горячий хлеб не напечёшься, но я всё равно хлеб замораживаю, потому что ем его очень понемногу, надеюсь, сохранить хотя бы часть свежести.

Очень увлекательное занятие — следить за прогнозами ГИС-метео. Ещё вчера они предрекали весь конец декабря около -2 (как сейчас), временами даже на + уходило, а сегодня вдруг прогноз изменился кардинально — под новый год обещают -30… со снегом! Господа метеоролухи, ну не бывает -30 со снегом. Или снег, или -30, вы уж определитесь как-нибудь!
А меня всю неделю достаёт ветер — особенно нехорошо на колодце — сдувает канистры на обледеневшей приступке и даже струю воды из ведра — хрен воды наберёшь!
Блейк со мной окончательно поселился. Скоро он станет толстым, а я — худым — он ходит за мной по пятам и следит, чтобы я чего-нибудь без него не съел. И даже с улицы умудряется «бдить» — бегает от окна к окну, заглядывает снаружи и подсматривает. Только в зале можно от него спрятаться с тарелкой супа, но потом он прибегает домой, всё обнюхивает и укоризненно на меня смотрит: «Признайся, что жрал тут без меня! Вот на этом самом месте!» — и крошки подбирает, словно переживший голодомор, блокаду и геноцид с холокостом. Мне уже кусок в горло не лезет, и ведь он ест вместе со мной и квашеную капусту, и морковные котлеты («Собаки это не едят! Ты же не будешь!» — ещё как будет! И какие-то там собаки ему не указ!). Пытаясь схитрить, чтобы не делиться пиццей или шарлоткой, ему подбрасываю сухарик или сушку — так он теперь эти сушки проглатывает, не разгрызая, и при этом с пиццы-шарлотки глаз не сводит. И халву мы любим, и варенье, и картошку, и солёные огурцы! И всё это помимо двух тазиков каши с курицей утром и вечером, которые ему положены по довольствию. Он уже и к моим таблеткам принюхивается — «тебе, значит, можно, а мне?»…