передозировавшаяся и помершая мама
мёртвый папа у девочки в доме
папа вонял и пух долго, пока не высох до мумии,
эпилептики, психи и головы кукол, ведьмы и секс…
Ну, на этот раз Гилльям оттянулся по полной!
Фильм «Страна приливов». Жуткое кино. Но это КИНО, не то что «Алиса в стране чудес»…

И в очередной раз убедился, что американская «культура» в мэйнстриме давно и основательно легла в русло «цивилизации» (в терминах Шпенглера). Кто Шпенглера не читал, поясню кратко: Древняя Греция с её богами, бродящими среди людей — это «культура», Древний Рим с его мраморными памятниками и жрецами-чиновниками в соответствующих храмах — это «цивилизация».
Гениальное творение Льюиса Кэролла тем и гениально, что парадоксально. Но мэйнстрим живёт по своим законам, и вот уже состряпан дорогой блокбастер, где есть story, завязка, интрига и развязка (блин, ебстественно, с хэппи-ендом!). И никакой тайны, никакой поэзии и абсурда — всё логично, просчитано и… предсказуемо. В данном случае европейский (и тогда ещё зарождающийся) модернизм и абсурдизм в качестве явления «культуры» переварен американским фастфудным желудком и выложен «на гора» в качестве переваренного и (для кого-то) удобоваримого продукта «цивилизации», то бишь коммерческого мэйнстрима. И уже не удивительно, что вернувшаяся в «реал» Алиса становится успешной предпринимательницей-торговкой — идеалом «американской мечты»… Это как «Идиот» Достоевского, рассказанный в режиме бизнес-пособия для начинающих олигархов или «Робин Гуд» в качестве идеала для боссов тред-юнионов. Короче, сплошной гамбургер!
И никакого желания смотреть ЭТО в 3D…
Для меня по-прежнему «Алиса» — это Льюис Кэролл, песенка моржей, диалоги за столом с зайцами, в крайнем случае — улыбка чеширской Вуппи Голдберг и песенки Высоцкого к советскому мультику… но никак не этот полу-прожёванный и (по ходу) полу-переваренный продукт американской индустрии кино для людей, воспринимающих только сюжет, но знать не желающих о каком-то «абсурде»…
Знаете, это какая-то агония американского попсового сознания, пытающегося отстоять тонущие на большом титанике ценности под милую музычку, которая должна успокоить обывателя очередной сказкой с традиционным хэппи-ендом. И именно благодаря таким фильмам и подобной философии упрощения западная цивилизация до сих пор свято верит в неизбежно-закономерный хэппи-енд в условиях, когда всё давно катится к чертям. Эдакий благостный «Титаник», в 3-D очках смотрящий фильм об успешной предпринимательнице Алисе, и сотни устриц на дне, знающих, что скоро у них будет много мяса…

Она — копия моей мамы.

В процессе весенней уборки сада пришёл к выводу:
«От живого — одна грязь».

А в процессе жизни пришёл к выводу:
Сочинять новое, ранее не бывшее — самое неблагодарное занятие, поскольку «на вкус и цвет…». Говорю как кулинар и начинающий литератор.
Про литературу не буду, поясню на кулинарии.
В большинстве готовых или полуготовых продуктов, предлагаемых массовому потребителю, уже давно используются усилители вкуса, которые за счёт активация всех возможных вкусовых рецепторов создают иллюзию приятного вкуса, не зависящего от самого продукта и его качества. Именно поэтому современные кулинары вынуждены либо ориентироваться на «своего» дегустатора, приверженца натуральной еды, либо… воспитывать такового с малых лет, приучая заново использовать вкусовые рецепторы и настраивать их на тонкие нюансы оттенков вкуса. Правда, есть и более простой способ — закупить побольше глутамата натрия и… толпа у ваших ног!
В кулинарии есть глутамат натрия, в современном искусстве — попсовые рецепты, дающие в одном флаконе удовлетворение всех запросов в легко перевариваемом виде. Человек, смотрящий блокбастер, жуёт поп-корн с глутаматом и получает суррогаты всех актуальных переживаний в глутаматном же наборе сексуального влечения к героине и самоидентификации с героем, удовлетворения чувства собственного превосходства над противником и самоуважения через предвидение развязки и права посмеяться над глупыми. И неслучайно развязки и глупцы в таком кине беспредельно дебильные — а как иначе среднестатистический придурок сможет испытать чувство превосходства, чувство юмора и зауважать себя за «предвидение»?
Масс-культура, как и масс-продукт, дают иллюзии и просят недорого. И вот уже целые поколения не видели ничего лучше бургер-кинга и кетчупа, и целые плеяды гламурно-глутаматных деятелей масс-культуры соревнуются в количестве дегенератов, пришедших пожевать глутаматный поп-корн на их гламурных сеансах.
И вот представьте, что в челюсти такого чудовища попадает нечто, претендующее на новизну вкуса, а разница в сочетании оттенков молочного и мятного настолько тонка, что получить от неё радость и восторг можно только тогда, когда рецепторы не приучены различать только концентрацию жира, сахара и глутамата натрия. А если говорить о литературе, то в одном и том же жанре были Умберто Эко, и Дэн Браун. Но если «Имя Розы» смаковали гурманы-читатели, то масс-продукт, переведённый на киноплёнку, очень мало отличается от более успешного, но абсолютно дебилизованного филма «Код да Винчи»…
А появись сейчас Достоевский или Элиот? Да никаких шансов — глутаматная публика имеет теперь свой «вкус и цвет». Рецепторы-мутанты и курино-бройлерные мозги, умеющие получать сератонин от покупок ненужного дерьма, но разучившиеся оцифровывать сигналы Прекрасного. Нейронные цепи на другом топливе работают.
И получается, что «создание нового, ранее не бывшего», Творчество то бишь — почти невозможно в среде, где массовый продукт уже привёл к мутациям. И дело уже не в разнице вкусов, а во вкусовой деградации. На уровне мозгов или вкусовых рецепторов? И там, и там. Процессы параллельны.

Наконец посмотрел этот фильм с моей любимой.
Мерил Стрип.
Немолодые супруги встречаются после 10 лет развода и… что-то опять начинается. А вокруг — дети, новые жёны и т.д. …
С самого начала сюжет фильма вызывал у меня жуткое неприятие — ну нельзя, блин, дважды в одну реку, знаю я это, плавали в таких речках! Ну нельзя многим (и очень многим) людям такие фильмы показывать — им бы от иллюзий избавиться, а не…
Но по мере развития истории всё встало на свои места, были милые моменты а-ля натурель америкэн синема (кстати, очень уважаю американское кино именно за умение рассказывать простые истории через милые детали!).
Фильм — не шедевр, отнюдь, но Мерил Стрип способна вытащить на себе что угодно, и из любого сценария сделать конфетку…
В общем, не ходите, девки, взамуж вы опять…
И да здравствует ученица русского актёра, в которого вселился дух испанского дервиша Дон Кишота!

Кто о чём, а я о кино.
Всё чаще даже в дружеских разговорах я слышу мнения о фильме «Аватар» как о некоем социальном проекте. Мол, ну да, ясен пень, это фильм про Ирак и нефть, про агрессивную политику общества потребления, про то, как хорошо жить в гармонии с природой и нехорошо её разрушать…
Наверное, и так можно увидеть эту сказку, хотя у неё много планов, и каждый понимает их в меру своей испорченности. Доктор-биолог, которую сыграла Сигурни Уивер, знала о Пандоре больше всех, она даже понимала «энергетические» связи и носила хипповско-эзотерические висюльки в волосах, но и она перед смертью мечтала лишь «взять образцы», потому и не вернулась из Эйвы. Её степень испорченности даже наличие теоретических знаний не пересилило.
Чем хорош фильм, так это не спецэффектами и 3D (которого я, увы, так и не видел), и даже не революционно-социальной направленностью, фильм хорош многоплановостью смыслов. Мне, например, кажется, что фильм — о трансформации. Не о трансформации из тела в тело, а о трансформации духа. Мне кажется, что фильм о том, как «эзотерические» байки, о которых многие рассказывают, а иногда даже и веруют в них как в новомодную религию, в один непрекрасный момент вдруг оборачиваются магическим прорывом в реальность, который перестаёт быть «магическим», а становится «мистически-экзистенциальным», который, в свою очередь, и таковым перестаёт быть, создавая новую реальность, в которой просто другой воздух, и, чтобы выжить, нужно наконец снять маску, и похоронить старое тело с заключёнными в него старыми мозгами, и, отказавшись от прежнего «Я», трансформироваться в нечто новое, ранее неизвестное… И как же это сложно, если у тебя, в отличие от героя, ходят ноги и не всё в «этой жизни» потеряно.
Вообще-то сей мессадж так прост и высказан в фильме так явно, что… остаётся незамеченным. Ведь те, кто попроще, видят войну в Ираке и социалку, а те, кто якобы «посложнее», не допускают и мысли, что глубокая идея может быть выражена в каком-то блокбастере, а не в «сокрытых текстах» эзотериков древности, для изучения которых нужно потратить годы, принести личные жертвы, претерпеть лишения, отказаться от мяса, часами пребывать в медитации и потратить кучу денег на «учителей» и семинары… И правда, что это за мессадж, если он явлен всем без разбору, стоит лишь заплатить за билет и усесться в кинозале с попкорном!
Возможно, и другие есть смыслы в этой такой непростой простой сказке, но три из них подтверждаются людьми, выносящими свои суждения о фильме:
1. Правду говорить легко и приятно. Правда парадоксальна, поэтому ей никто не верит.
2. Лучше рассуждать о предмете так, чтобы рассуждения не прекращались, и, не дай бог, чтобы они привели к каким-то там выводам и необходимости что-то менять, прости-господи, в собственной жизни (семь раз отмерь — один раз не режь).
3. И чем дольше пребываешь в панцире неизменных представлений, тем более незащищённым становится мясо под ним. И потому так агрессивно защищают свои представления вояки-в-трансформерах (как тот полковник в «Аватаре», что качался штангой и сетовал, что «при низкой гравитации мышцы становятся дряблыми»).

А ведь трансформация, вернее, способность к ней — величайшее благо, дарованное человеку Всевышним в виде свободы выбора. Почему же так мало людей этот дар по своей воле используют? Почему у тех, кто ограничил свою трансформацию найденным единожды образом жизни, после двадцати лет гаснут глазки, после тридцати в них поселяется страх и сомнение, а после сорока — агрессивная уверенность в правоте раз из навсегда сделанного для себя панциря-выбора? Это я о мужиках. У женщин «трансформация» не прекращается — они трансформируются и под нового мужика, и под новые обстоятельства, и делают это легко… их панцирь из латекса и обтягивает фигуру, каким бы количеством складок она ни обросла… «Я люблю яичницу с одним, яйца в мешочек — с другим, я буду любить любые яйца, какие полюбит он» — сказала бы героиня Джулии Робертс в «Сбежавшей невесте» — прямо иллюстрация к дарвиновскому постулату о «постоянстве и изменчивости», которое превращается в «постоянную изменчивость» без трансформации, поскольку меняется макияж, но не единожды появившаяся установка.
Но я увлёкся. Есть и ещё одна мысль, явленная в этом фильме. Она о том, что трансформация — это не эволюция в виде собираемых годами знаний и изменчивостей плывущего в потоке естественного отбора вида, трансформация — это резкий скачок, который биологи называют ароморфозом, и механизмы которого до сих пор не раскрыты. Трансформация — это ПОСТУПОК, причём поступок не вынужденный (героиня Сигурни Уивер, как известно, не смогла), а выношенный и сознательный. Это проход через «око Эйвы», после которого Гендальф Серый становится Гендальфом Белым, а инвалид Джейк — великим Турук-Макто.
О чём это я? Да наверное о том, что те, кто сейчас вспомнит о мифологических корнях, бессознательных архетипах и банальности инициационных схем «второго рождения» героев будут, конечно же, правы… Вот только почему-то на драконах летают одни, а об архетипах рассуждают другие… И рассуждают, уткнувшись в книжки, именно тогда, когда драконы летают прямо над головами. И всегда нужен какой-то долбаный Турук-Макто, чтобы этих грёбаных драконов заметили…