Опять без света!
Анекдот! Вчера, разговаривая с односельчанами, сказал: «Может и сделают как обещали, если дурачками прикидываться не начнут».
Как в воду глядел! Челябэнергосбыт делает вид, что не получал моих писем, с шефом больше не соединяют, а их пресс-секретарь носом землю роет, разыскивая меня… на «Деревенском Портале» (корреспондентом которого я не без оснований представился), при том, что мои телефоны записаны у секретаря и рыть землю носом не нужно — можно просто позвонить.
Поговорил и с районным прокурором, который, как выяснилось, всё же предпринял попытку «разобраться» и тогда выяснилось, что… нет, я без слёз от смеха не смогу…

Уже созревший почти для пресечения неправомерных действий энергетиков прокурор решил проверить информацию и позвонил по двум телефонам: в нашу среднюю школу и в детский сад.

Думаю, что дальше ситуация развивалась примерно так.

На одном конце провода прокурор:

— Здравствуйте, это прокурор Кизильского района Засажайло-Кутузкин. Что у вас там в школе происходит из-за отключений? — говорит он и уже подносит ладонь к трубке, чтобы не оглохнуть, выслушивая гневную тираду школьной директрисы о замерзающих детях, холодных сух-пайках, тёмных классах со слепнущими школьниками, о срыве учебного плана…

А вот на другом конце трубки школьная директриса услышала «прокурор» и «Засажайло-Кутузкин» и у неё всё упало. В первую очередь мозг выпал в рот, от чего нижняя челюсть отвисла.

— Алё-о! — прорычал прокурор.

Быстро сглотнув мозг, директриса вдруг ощутила необыкновенную лёгкость, но тут, откуда-то из глубин желудочно-кишечного тракта внезапной отрыжкой выпорхнула и забилась в пустой черепной коробке одинокая мысль: «Посадит! Как пить дать, посадит!»

— Вы меня слышите? — переспросил прокурор.
— Да, гражданин прокурор…. гражданин начальник, — отвечала директриса внезапно осипшим от промелькнувших перед ней видений лесоповала голосом, — слушаю…
— Так что там у вас с детьми? Мёрзнут они?
— Нее… нет, гражданин прокурор, — заикаясь, отвечала она. — С чего им мёрзнуть? Они в польтах… в пальтах… в пальтях… в пальто оне.
— То есть у вас всё хорошо?

Давно известно, что условные рефлексы могут страдать при повреждениях головного мозга, а вот рефлексы безусловные работают и от спинного. И они сработали:

— Ой, хорошо, гражданин начальник! У нас всё хорошо! Мы счастливы, а жить стало лучше, жить стало веселее! Что? Света нет? И не надо! Нам света не надо, нам партия светит, нам хлеба не надо, работы давай! Да гори он, этот свет, синим пламенем! Взвейтесь, кострами, синие ночи! Всё хорошо у нас, все живы и ладно. Лишь бы не было войны, спасибо партии за это! Одобряем! Ура! Ура! Ура!

Прокурор повесил трубку, слегка озадаченный. Но он уже не сильно удивился, когда позвонил заведующей детского сада.
Та отвечала бодро и резко, прыгая в валенках в своём кабинете на одной ноге:

— У насссс вссссё хххорррошшшо! Мы не мёрззззнем, мы не мёрззззнем, мы не мёрззззнем!
— А что это вы зубами стучите?
— Это я от сссссстраха, т-т-ут у нас т-т-темно, и Вы меня н-н-н-напугали!

Мне прокурор сказал:
— Школа и садик не жалуются, они не против, у них всё хорошо. Если бы было плохо, я бы среагировал.
— А как же мы, население? — попробовал было я.
— А население идёт в суд с исками, — отрезал прокурор.
— А как же насчёт того, что нынче прокуратура должна не только интересы государства, но и интересы граждан защищать?
— Правда что ли? — в голосе прокурора слышалось неподдельное и искреннее удивление, он явно не лукавил, что слышит об этом впервые. И я ему поверил. Попрощался.

И ещё подумал, что невозможно спасать рабов от рабской доли, если она, рабская доля, рабам нравится.
Когда в магазине я рассказал, что благодаря директору школы, у которой всё хорошо и тепло, прокурор отказался от своего прокурорского реагирования, девочка-школьница, стоявшая у прилавка, сказала:

— Ага, мы сегодня на уроках даже не раздевались, в куртках сидели!

Чё-то мне надоедает уже в Бэтмена играть — такое ощущение (и не только у меня, но и у доставаемых мною чиновников), что мне одному что-то надо. А оно мне надо? Всё равно будут в дурачков играть до субботы, пока своё злодейство не закончат, а потом — что будет «потом» никого не волнует — не буду же я жизнь класть на алтарь справедливости? Я просто хотел, чтобы свет не отключали.

И ещё одна, очень банальная мысль. Когда человек становится чиновником, расейским чиновником, его «ответственность» распространяется почему-то не вниз (за дело, за порученную сферу, перед людьми или законом), она, ответственность, идёт только «наверх», к начальнику. Он ответственен только перед ним. Дело? — для начальника. Сфера ответственности? — сфера интересов начальника. И если начальники иногда «сдают» своих подчинённых, то они должны лично им чем-то ну очень сильно не угодить, а потому расейская вера в то, что всё зло творится подчинёнными, а «там, наверху» об этом не знают — это bred of seeve cable — «бред сивой кобылы».
Потому что — «каков поп, таков и приход»!