Очень сложно описывать на словах те шикарные ландшафтно-топографические картинки, которые присутствуют в моих снах. Но они участвуют в сюжетах и без них не обойтись. Вообще-то лучше всего снимать кино. А если бы сны можно было записывать на «психовизор» как в «Обитаемом острове», то я бы точно получал все Оскары за операторскую работу и визуальные эффекты.
А ещё одна техническая новинка привлекла моё внимание вчера — кто-то из русских инноваторов разработал программу для записи текста с голоса. Как бы я хотел надиктовывать свои тексты, которые очень часто не успевают за движениями рук по клавиатуре…
Но это всё мечты, dreams, то же самое, что и «сны» в английском языке (они что, и правда, сны от мечт не отличают, бедные?). Ну и бог с ними.

Сегодняшний сон.
Вернее, его часть, потому что сон был, похоже, на полный метр и не на один час.
Небольшое помещение из нескольких смежных комнат, расположенных в ряд, одной своей стеной, вернее, стеклянными стенами, выходит на склон холма, спускающегося к реке. В соседней комнате бегают полуобнажённые мужчина и женщина — она цепляется за него, а он вырывается и кричит. Это такая игра — она от него отстанет, только если он не остановится и будет повторять: «Я не люблю тебя!».
«Я не люблю тебя!» — кричит он раз за разом, иногда кажется, что он уже на грани истерики, даже катается по полу, но его крики её не останавливают, она ползает за ним на карачках, хватает его руками, он вырывается, она не отстаёт, он убегает, она догоняет. это длится долго, пока он, наконец, не вбегает в мою комнату, где лежу я, прыгает под одеяло. Но его спутница тут же оказывается рядом и я оказываюсь между ними, как на линии фронта. Мне, мягко говоря, некомфортно, и я выскакиваю из постели, а парочка продолжает беготню по дому.
Тут открывается стеклянная дверь с улицы, входит пожилая женщина. Пришла домработница, догадываюсь я, потому что женщина начинает собирать с пола разбросанные там листы моей рукописи. Я стараюсь её опередить — не хочу, чтобы она их читала. Через противоположную дверь, из коридора, в комнату входит какой-то пожилой господин в старорежимном костюме, пенсне и в шляпе. Он явно принимает меня за кого-то другого, обращается ко мне «Вениамин», говорит, что я должен замолвить за кого-то слово перед неким Графом (явно не в себе), к тому же очень неловок, разбивает мою вазу, теперь у него и у «домработницы» есть занятие, я же выскальзываю за дверь и спешу на воздух.
Местность вокруг довольно пересечённая. Холмисто-овражистая, хотя и урбанистическая. Так, мне приходится почти бегом спуститься по крутому склону к платформе, где останавливаются какие-то скоростные трамваи. Но мне транспорт не по пути, я знаю куда мне идти и поворачиваю от платформы направо, туда, где через огромный овраг ведёт тропинка по насыпи. Что же я вижу? Насыпь раскопана, а пересечь овраг теперь можно только через тоннель, которого ещё накануне тут не было. Тоннель этот рукотворный и похож на вход в подземку. На входе стоит турникет и девушка берёт за проход по два рубля. Я очень зол, но выбора нет, плачу две монеты, но советую девушке тут не задерживаться и не огребать людской негатив. Иначе вас убьют, говорю я ей и иду дальше. Переходы внутри подземки выводят меня в сторону от моего привычного маршрута и, выйдя на поверхность, я пытаюсь сориентироваться на местности. Ага, вон торчит уродливый и недостроенный небоскрёб, который зачем-то прилепили к склону холма от основания до вершины, где задней стеной он смыкается со старинным храмом в ограде монастыря, стоящего на горе. Но даже там, на вершине, небоскрёб выше куполов храма. Я давно знаю об этом уродливом строении, но мне не туда, мне немного в сторону, кажется, я спешу в университет, а потому отправляюсь в нужном, как мне кажется, направлении, но по незнакомым кварталам, больше похожим на трущобы.
Вот я поднимаюсь по узкой лестнице между двумя домиками, но уже наверху оказываюсь в тупике и единственный выход, чтобы не возвращаться — пройти по карнизу на другую сторону улицы. Так я и делаю, но внезапно срываюсь, цепляюсь за выступ карниза рубашкой, но она не выдерживает, рвётся и я падаю вниз. Успеваю заметить, что высота огромная, но я приземлился на площадке металлической пожарной лестницы, спускающейся по стене вниз, к глубинам глухого двора-колодца. Но спускать вниз мне совсем не хочется, потому что на пролёт ниже увидел несколько полуживых тварей в ободранной шерсти, похожих на обглоданных собак, а несколько уже разлагающихся тушек в такой же шерсти повисли на лестнице. Но это бы ничего, а вот картинка, которую я увидел внизу, меня и вовсе не порадовала — весь двор-колодец кишел людьми в рваных больничных пижамах, которые ползали по стенам, торчали из окон нижних этажей, и, словно, вода в сливное отверстие ванны, стекались в подвальную дыру, где они, видимо, и обитали. Судя по их виду, люди не были вполне людьми и спускаться я не захотел. Осмотревшись, я увидел, что со своей площадки я могу дотянуться до нескольких окон верхнего этажа, заколоченных почему-то снаружи сгнившим уже дермантином. Отдирая ржавые гвозди вместе с тканью, я, наконец, освобождаю одну раму и даже умудряюсь распахнуть окно.
Ура! Я внутри! Но что это? Казалось бы, внутри должно было быть нечто, похожее на то, что снаружи, но передо мной была просторная, хоть и не очень светлая комната с очень странным интерьером из деревянной мебели, напоминающей старые советские пансионаты, претендовавшие на роскошь и предназначенные для партийных бонз: широкие створчатые серванты, массивные столы и тумбы из светлого дерева, диван, бархатная люстра… А вот вещей в комнате было непривычно мало, но подобраны и расставлены они были с очень тонким вкусом — квадратные стеклянные вазы а-ля минимализм, несколько пушистых игрушек, посуда из тёмного стекла на столе… В углу же, на кровати, с ногами сидят парень и девушка. Совсем молодые, очень приятные, современно одетые, они смотрят на меня, но словно бы не очень удивляются моему появлению из заколоченного окна. Я начинаю разговор, мне отвечают дружелюбно и первое, что я прошу — одолжить мне какую-нибудь футболку взамен порвавшейся на карнизе рубахи. Парень тут же соглашается, а ещё протягивает мне свой планшетник, чтобы я мог связаться с кем-нибудь «снаружи», если обо мне беспокоятся.
А вот для чего связаться — я не понял. Потому что выяснилось, что пути из комнаты нет. Вернее, не так. Есть выход во внутренние коридоры и на лестницы здания, но они туда не ходят, потому что внизу «те, кого вы видели во дворе», а в доме, судя по всему, огромном, но пустынном, всем заправляет некий Граф-Землепашец, что зовут его Вениамином, и что «он нас не выпустит»…
Всё это говорится с улыбкой, и я не понимаю чему они радуются, хотя, похоже, что им было хорошо вместе — они всё время жмутся друг к дружке и воркуют промеж собой — и потому, видимо, не очень стремятся отсюда выйти.
— Но вы-то идите, — говорят мне они.
— А Он меня выпустит?
В ответ парочка как-то странно улыбается:
— Вас же зовут Вениамин? — говорят они несколько иронично.
— Да нет же! — отвечаю я.
— Ну, как знаете, граф.
…

Такой вот сон.

Метки: сны

Запись опубликована 05.12.2011 в 19:19 и размещена в рубрике сны. Вы можете следить за обсуждением этой записи с помощью ленты RSS 2.0. Вы можете перейти в конец и оставить комментарий. Уведомления сейчас отключены.