Фильмы Звягинцева побили рекорд по пребыванию в моём «запаснике» — пролежали скачанными, но непросмотренными несколько лет. А всё потому, что у меня аллергия на постсоветское кино. Как началась «перестроечная чернуха» с «Маленькой Веры», так и не остановилась. Исключения редки и только подтверждают правило: Бекмамбетов, пара фильмов Лунгина, как ни странно, пара фильмов братьев Вачовски Михалковых («Курочка Ряба» и «Цирюльник», «12»), Балабанов и Газаров. А ведь было могучее советское кино — и авторское, и качественный ширпотреб. Но это общее место — повторять фразу «Разучились снимать кино». Я вот долго думал — а почему вдруг разучились? И не придумал ничего лучшего, чем повторить марксистскую догму «Бытие определяет сознание». Бытие и в совке было мерзким, но оно было многослойным: гении не лезли в социалку и пропаганду, их традиционно берегли и позволяли снимать «нетленку». Шибко острое кино попадало на полку, но иногда и наоборот: так, рязановский «Гараж» показывали на закрытых сеансах для партактива по всей стране (как чёрную икру по спец-пайкам выдавали). Но тут случилась катастрофа и с падением совка смешалось всё в доме Облонских: кони, люди, плебс и номенклатура, гении и подмастерья в общей ситуации выживания без финансирования. Стало можно всё — и сиськи, и трах, и чернуха, и сатира без границ. В итоге случилось как с палитрой, которую смешивают неумелой рукой: вместо разнообразия спектра получился один цвет. По определению — коричневый. Другими словами, говно. Одно бесконечное унылое говно с пятьюдесятью оттенками коричневого. И уже Сокуров стал коричневым, и Лунгин, и свет наш Звягинцев тоже (про ноунейм и говорить не стоит).
В американском кинематографе есть такое понятие как «чёрное кино». «Чёрное», то есть негритянское. Это когда чёрные режиссёры снимают кино с чёрными актёрами (ведь их притесняют и почти не снимают в «белом» кино, а уж про Оскары и вообще молчим) и получаются жуткие фильмы либо с тупой чернухой про гетто, либо безбашенные комедии про большие семьи, в которых жирные родственники больше пердят, чем говорят. И вот что выясняется — наше отечественное кино, оно всё «чёрное»! И не столько от «чернухи», то есть от социально-больных тем, сколько негритянское по образу мысли и, что главное — от рабского, ущербного, самоистязающе-уничижительно-смердяковского образа себя на экране. И — что там, в гетто, что в наших фильмах — неулыбающиеся лица соотечественников, угрюмые хари людей «из народа» и брезгливо-агрессивные выражения лиц из «высшего света», который, как ни ряди его «пиково-дамско-лунгинские» костюмы, всё равно отсвечивает малиновыми пиджаками из 90-х (или ниггерскими цепями и бриолином в тех же малиновых пинжаках в американском кино)… Вот только есть одна небольшая разница: ниггерское кино к Америке — это нишевый продукт, а ниггерское кино в России — мэйнстрим. О чём это говорит? Видимо, о бытии и сознании. Не все ниггеры в Америке чувствуют себя ущемлёнными ( а потому это кино в отстойном загоне), но все русские в России чувствуют себя рабами и, видимо, поэтому снимают ниггерское кино.
Тут мне случилось услышать как в местном клубе детки решили исполнить песенку «Мемориз» из «Кошек» Ллойда Уэббера… И вроде бы ноты не перевирали, но, разрази меня гром, слышалось сиротское «На Киевском вокзале»…
Это и называется гетто. И даже не чёрное, а уныло-коричневое. Зато родное, отечественное.
Как ты здорово объяснил — почему я не смотрю отечественное кино!
Зубы ноют, правда? 🙂
Не то слово….
Я понимаю что в «голливудском» кино возможно тоже всякого такого как в совейском кино намешано, но их жизнь я не знаю, в деталях, поэтому и смотреть можно.