Здравствуй, -30! И прощай — ночью ещё ниже.
Одни гости уехали, ждём других, с югов — как раз минус 33 будет, в самый раз охладиться!
Куры больше не несутся, бастуют, требуют обогревателя, а я не могу на одной точке два подключить — иначе вообще всё вырубится, поэтому топлю только у индюков. Бедные куры жмутся у щели, из которой тёплый воздух от соседей-индюков поступает.
В меню на сегодня-завтра морковные котлеты и луково-сырный пирог.
А я весь день хожу как в воду опущенный — только начал смотреть ааааабалденнный сон — припёрлась Гюльчатай и разбудила! А там такое было…

Уже неделю живём ниже 20 градусов. «Живём» — это мы с Блейком, он всего на несколько часов на улице проводит, остальное время греется в предбаннике. По ночам -27, -28, да ещё с ветром, во вторник -33 обещают. А вот сразу после конца света, говорят, потеплеет (если ничего не случится и будет чему теплеть).
У индюков приходится подтапливать, у них около 10 мороза, у кур попрохладнее и нестись продолжают только 2 из 10 (хотя 9 молодок и не начинали).

Салаты и жарёха с грибами, жаркое из кролика и блинчики (ну как без них?!), суп-лапша и азу по-татарски, картофельное пюре и вареники с вишней, ещё пельмени с мясом, заготовка щавеля и петрушки, 3 стирки и 6 пробежек с мешками корнеплодов и всего 4 часа сна. А ещё давал по телефону интервью о кролиководстве для какой-то газеты, отбивался от ГАИшников, устроивших перед моим домом засасду, а потом пытавшихся сделать из меня понятого, ловил улетевшую через забор курицу и раздаривал кабачки вёдрами, топил баню и спускал банки в подвал.
Слегка устал…

Скромный ужин для себя, любимого: котлетка по-киевски (тьфу ты, пропасть, ведь я же против плагиата! — котлета де-воляй!) и пирог с тёртой клубникой (экспериментальный). Для гостей я этого не готовлю, да и для себя редко. Сегодня отметил таким образом победу над бройлерами — этот самый де-воляй ещё утром кукарекал. Филе получилось огромным, соответственно и котлета — пришлось повозиться и с заворачиванием, и с доведением до готовности, лучше всё же из стандартных цыплят котлеты готовить.

Да, а ещё я сегодня капусту заквасил. Немного, килограмма 4, мне хватит.

Уже чувствуется осенняя усталость от сезона. Жду-не-дождусь, когда закончатся заготовки. Сегодня «заготовили» 4-х бройлеров (но и эти не последние), кролики на очереди, убрал картошку, но её мало и придётся закупать, убрал декоративные тыквы, но едовые ещё растут, так же, как кабачки, баклажаны, томаты и огурцы. Неубрана капуста, морковь и свёкла, часть фасоли и физалис. Периодически грибы случаются — завтра вот опята обрабатывать. А ещё хочу сделать заготовки мороженных полуфабрикатов: морковные и капустные котлеты, котлеты по-киевски и проч. Последним аккордом станет заготовка индюшатины, но это уже к зиме ближе.
Кухня меня достала, полгода я на ней живу без выходных. Хочу зимы. А ещё больше хочу впасть в зимнюю спячку (как бы этому научиться?).

Бывают черепашки-ниндзя, а у меня живёт курица-ниндзя. Она тёмно-коричневая в крапинку и идеально сливается с землёй и бурыми листьями лопуха, поэтому я никогда её не вижу, пока она не выскочит откуда-нибудь и не промчится мимо (пешком ходить она тоже не умеет). Недавно выяснилось, что иногда она ночует не в курятнике, а в уличном вольере, ей так нравится, и она при этом не пищит как другие молодые куры, оставшись без компании. А ещё она такая же неуловимая, может бегать по стенкам и поймать её нереально — она умеет делать обманные манёвры и проскакивать между ног.
Чует моё сердце, что взамен четвёрки старых бандитов я скоро получу дюжину, и банда будет уже интернациональной — помимо белой братвы есть парочка хохлушек с ирокезами, коричневая ниндзя и ещё какие-то пятнистые якудзы. Чур меня!

Светит солнышко, дует прохладный ветерок, молодые индюки резво носятся по травке, а в тёмном сарае на загаженном полу курятника клювом к миске лежит раскормленная бройлерная курица. Дверь на улицу распахнута, но миска наполнена зерном, а бройлерша уже не в состоянии жрать. Она медленно поднимает голову и смотрит на меня осовевшими глазами:

«Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть…»

Байрон, ядрит ея в коромысло!