Собаки в Лесном совершенно одичали — увидев велосипед, один за другим три местных кабздоха кинулись вслед. Последний был особенно надоедливым и порывался укусить меня за ногу. Когда мне это надоело, я повернулся, плюнул на шавку, та зашипела и испарилась.
Грибов в лесу не было. «Конечно, бывает и хуже, но реже,» — говорил я себе. И ещё говорил: «Не может быть, чтобы грибов не было ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ!», а потом подумал, что какая может быть степень если их просто нет. Ну, то есть были несъедобные говорушки и пара мухоморов, был молодой, но червивый дубовик, был даже одинокий старый шампиньон, который я с горя срезал и… всё. С другой стороны, какие грибы, когда по ночам всего 3 градуса тепла?
В лесу не только грибов, даже мух и комаров не было. И кузнечиков в степи. Только ёжики сбивались в стаи, готовясь к перелёту на юг. Я было начал собирать ёжиков, но потом плюнул на это дело, оно зашипело и испарилось. И то правда — что мне, своих что ли ёжиков мало?

И вот такую вот долбанутую берёзу видел:

Я на неё не плевал, честно.

Продолжаю выкладывать снимки с реанимированной плёнки 91-го года…

По воскресеньям и тогда был бесплатный вход, но мы были не в воскресенье, и потому внутрь не попали — по Парижу мы полтора дня шатались без сантима в карманах (рубли тогда на валюту не меняли, за обмен у «чёрных дилеров» можно было сесть в тюрьму не по-детски, а франки нам выдали только в Авиньоне). Мальчик в шортах — наш, русский, москвич, какой-то блатной от СТД (Союза Театральных Деятелей), который, правда, совершенно свободно калякал на французском, в отличие от всех остальных. Нет, ещё цыганка из Кишинёва (тогда ведь СССР был!) трещала свободно, да Олечка Будина, но об этом не сейчас.

Вид на Тур д’Эйфель с площадки Центра Жоржа Помпиду. 1991 год.

Там ещё Нотр-Дам, фрески, Фонтан Стравински, люди у фонтана в одежде тех времён, на улицах старые машинки, Тур-д-Эйфель над крышами, но качество… Ангел услышит, я знаю 🙂
А Париж… я всегда говорил, что это единственный город, в котором я смог бы жить. Потому что это город, в котором можно затеряться, но не потерять себя, и он тебя не раздавит.

Продолжаю изобретать из того, что под рукой.
На этот раз кроличьи котлеты томились на подушечке из тушащегося мангольда с небольшой добавкой баклажанов в томатном соусе.
Ну, а макароны, они и в Африке — макароны.

Как называется когда мужик два часа делает эпилляцию с горячими ваннами, да ещё и четверым другим мужикам? Это я петухов ощипывал. Вообще-то не петухи они, а слонопотамы какие-то — до 3 кило тушки тянули!
Интересное, надо сказать, это занятие! И интересное всем! Кролики с любопытством наблюдали, а куры так даже драку у дверной щели устроили — так им не терпелось на голых мужиков позырить!
А чё там зырить-то? В отличие от нас, у них волосы на груди совсем не растут, а вот подмышками…! Если б у меня там такие пёрья торчали, я бы тоже, наверное, ни свет, ни заря вскакивал и орал истошным голосом всякую нецензурщину! (Про жопу в перьях вообще молчу — садомазохизм полный!). А вот дамы могут расслабиться насчёт целлюлита — у кур он по всему телу, а ничего, живут себе припеваючи, не жалуются. И ни одна курица ещё от ентого целлюлиту не померла!
В общем, когда я всё закончил, сложил туши в два таза и понёс в дом. А там, на свету-то всё и стало видно — где была эпилляция, а где депилляция. Словно и не ощипывал вовсе. Пришлось подчищать. И понял я тогда, что никакой я не перфекционист, и лёгкая небритость мужикам даже к лицу, дрезден стайл называется. Потом подчищать буду, когда из морозилки стану доставать.
И, должен сказать, что с кроликами дело иметь гораздо приятнее: им чулочки расстегнул, варежки снял, комбинезончик через голову стянул и — готово! А тут…